Путин и его приспешники растоптали закон, право и справедливость. Они растлевают страну ложью и подлостью. Это преступники, удерживающие власть с помощью мошенничества и силы. Они заблокировали любую возможность смены власти через действующие выборные процедуры. Они развязали множество кровавых войн и продолжают сталкивать к глобальной войне наш общий дом — планету Земля.
Все это дает неоспоримое право на использование любых средств для их отстранения от власти. Для их свержения. У общества есть право на силовой отпор насилию со стороны власти. Существует освященное тысячелетней историей неотъемлемое право на восстание против тирании. Существует не менее древнее право на тираноубийство. Пока цивилизованное мировое сообщество не создало работающие механизмы объявления вне закона тиранических режимов и их международной ликвидации, пока тираны не посажены под надежный арест и продолжают насиловать свои народы, они остаются "легитимными целями". Ибо ведут военные действия против своих народов. Тирания и есть перманентная война с народом.
Но то, что какое-то право существует, еще не означает, что им непременно надо всегда пользоваться. И здесь я хочу возразить все чаще звучащим утверждениям об исчерпанности мирных, ненасильственных форм сопротивления тирании. Скептики указывают на примеры Венесуэлы и Беларуси, где против диктатуры выступает очевидное подавляющее большинство населения. Однако протестное движение, не готовое перейти к силовому отпору карательной машине, все равно оказывается неспособным свергнуть диктатуру, если та готова к неограниченному насилию.
Прежде всего, мне представляется неточным выражение "неограниченное насилие". И для Мадуро, и для Лукашенко, и для Путина существуют незримые "красные линии", которые они не переходят. Эти линии зыбки, подвижны, и не всегда понятно, где они проходят. Часто это можно определить лишь эмпирически. Тем не менее представить себе площадь Тяньаньмэнь в сегодняшней европейской столице совершенно невозможно. Наматывание протестующих на танковые гусеницы остается эротической фантазией Матвейчева, Соловьева и Багдасарова. Слишком очевидны катастрофические последствия этого как для Лукашенко, так и для Путина.
Правильнее говорить о готовности власти к насилию, выходящему за рамки общераспространенных представлений о допустимом и приемлемом. Издевательства над пленными протестующими в минских изоляторах безусловно за эти рамки выходили. Но танков и пулеметов Тараканище против своего народа всё же не использовал.
Мирное ненасильственное сопротивление может свергнуть диктатуру (или принудить её к отступлению и относительно быстрой сдаче власти) тогда, когда начинается процесс распада её машины принуждения. Не только чисто силовой, карательной машины, но и "гражданской" машины "принуждения к лояльности". Это не только изуверы из всевозможных омонов и спецназов, но и, например, ректоры, принуждающие молчать своих преподавателей и, в свою очередь, принуждать к молчанию своих студентов. Вплоть до работников ЖКХ, которых посылают срезать БЧБ-ленточки. Это десятки тысяч "маленьких винтиков", между которыми широко распределены функции по затыканию рта несогласным и подавлению протестов.
Когда в обществе массово распространяется ненависть и презрение к диктатуре и ее пособникам, этого не могут не ощущать "винтики" машины политического принуждения. В какой-то момент страх перед тем, что их будут презирать родные, знакомые, сослуживцы, становится сильнее страха перед начальством. Тогда-то и начинается распад этой машины. Он не обязательно сопровождается громкими заявлениями о "переходе на сторону народа". Просто тысячи "винтиков" начинают молча саботировать свои распределенные функции принуждения.
Может ли диктатура держаться исключительно на карателях-силовиках и поддерживать "окрестинский" уровень насилия? В принципе, может. Но для этого силовики должны быть твердо уверены, что диктатура устоит в любом случае. А потому их, во-первых, накажут за саботаж её преступных приказов, а во-вторых, не накажут за продолжение избиений протестующих и издевательства над задержанными. Они должны быть уверены, что им за это ничего не будет.
Эту уверенность в безнаказанности белорусским силовикам обеспечивает исключительно внешний фактор. Лукашистские каратели не сложили свои дубинки к ногам протестующих только потому, что за их спинами незримо стояли "заградотряды Путина". И это было очевидно и "другой стороне". Именно это делало бессмысленным "переход к более решительным действиям" и в глазах самих протестующих. Упрекать их в том, что они упустили свою победу, несправедливо.
Тараканище имел в Кремле неограниченный ресурс "запчастей" для замены любого выпавшего "винтика". Без "путинского фактора" у него не было бы шансов. И если бы протесты достигли такого же уровня в России, не было бы шансов и у Путина. Заградотряды северокорейского Кима за спиной его карателей не встанут.
Всероссийская акция 23 января показала, что значительное расширение базы протеста в России — отнюдь не утопия. Да, протестная активность еще далеко не достигла реально опасного для режима уровня. Но не потому, что ненасильственное сопротивление обречено на неуспех в принципе, а потому, что его ресурсы задействованы не полностью. И ресурс массовости. И ресурс решимости идти на жертвы. И ресурс упорства в борьбе за свои цели. И я бы не стал прямо сейчас призывать протестующих переходить к силовому отпору полиции. Возможно, на каком-то этапе этот вопрос встанет. Но для этого сопротивление должно накопить совсем другой потенциал. Грубо говоря, прежде чем начинать активно отбивать своих, надо научиться не разбегаться, когда отряд "охотников-космонавтов" врезается в толпу за очередной жертвой.
